Ложная развилка: не пора ли России поставить иные цели, кроме территориальной целостности

Любой разговор про экономику неизбежно упирается в политику. Некоторое время назад основатель крупной edtech-компании из топ-20 Рунета написал в своем телеграме: "Не пора ли России поставить иные цели, кроме территориальной целостности? ВВП, счастье граждан, рождаемость, космос?"

Хороший вопрос:

Какие цели должны быть у России? И каким путем к ним идти?

У политически активной части российского общества есть два полярных взгляда на эти вопросы.

«Патриоты» выступают за активную внешнюю политику, экономическую автономию и (в основном) традиционные ценности. По политической системе четкой позиции нет. Идеологически «патриоты» бывают и очень левые («Прости нас, товарищ Сталин…»), и очень правые («Прости нас, государь император Николай II…»), вплоть до любителей измерять черепа, которые скрупулезно ищут в корнях известных людей еврейских бабушек или армянских дедушек и навешивают на людей смешанного происхождения ярлык «новиоп». Умеренные «патриоты» оптимальным вариантом видят атомное православие — синтез традиционных ценностей и передовых технологий. В мягкой форме атомное православие внедряется властями последние полтора десятка лет.

У «либералов» концепция четче. Их идеал — превращение России в «обычную европейскую страну», а единственные критерии успеха — технические метрики вроде роста ВВП и индекса счастья граждан. Путь к этой цели лежит через тотальный косплей Европы и США и внешнеполитический куколдизм.

Уровень организованности и сплоченности у «либералов» выше, а пропаганда эффективнее. Ей верит значительная часть самого образованного и обеспеченного слоя населения, а самый заметный интеллектуал «либералов» Сергей Гуриев звучит из каждого утюга.

Оба лагеря сильно отличаются друг от друга взглядами, но одинаково подходят к формулированию целей. Цели формулируются через экономику и культуру.

Растить ВВП, чтобы что? Чтобы покупать айфоны, а не андроиды? Это неплохо, я сам предпочитаю айфон. Но правильно ли ставить это во главу угла? Рост ВВП может быть только средством, а не самоцелью.

А индекс счастья — это о чем? Разные народы воспринимают счастье по-разному и отвечают об уровне счастья по-разному. Стремление к счастью, по большому счету, самообман: на деле люди стремятся не к счастью, а к превосходству друг над другом.

При постановке цели надо идти от основ. От того, что двигает нами, хотим мы того или нет. Люди — живые организмы, а государства — человеческие сети. Ответы надо искать прежде всего в биологии.

С точки зрения биологии цель любого организма — выжить, получить преимущество и максимально распространить свои гены. Особенность человека лишь в том, что мы можем оставить не только генетический, но и культурный след.

Государства подчиняются той же программе: выжить, получить всеми правдами и неправдами преимущество и как можно дальше распространить свой титульный этнос(ы) (гены) и культуру (мемы).

Программа «выживание — доминирование — экспансия» зашита в нас на уровне инстинктов. Через несколько лет после рождения мы уже носимся с палками и пистолетиками друг за другом, позже — строим империи в Civilization и Total War, а во взрослом возрасте стремимся к богатству, известности и славе. Тот самый предприниматель, которого я упомянул в первом абзаце, начинал с нескольких не особо удачных стартапов, потом наткнулся на крупную тему и за десять лет раскачал ее до масштаба миллиардной (в рублях) бизнес-империи.

Не нужно специально искать цель для страны. Надо лишь убрать с глаз культурную пелену. Цель всегда одна и та же — экспансия. Или, другими словами, империя.

Люди часто не понимают, в чем практический смысл империи. Они смотрят репортажи про Сирию и Украину, вспоминают запущенные улицы родной Тулы или Новороссийска и их переполняет справедливое раздражение:

К чему эти понты? Не лучше ли заняться внутренними проблемами?

Во-первых, вопрос безопасности.

Империи никогда не возникают из тщеславия, а всегда по необходимости. Некое государство в попытке выжить стремится подавить соседей и усилиться на их счет. Если дела идут удачно, государство прирастает в размерах. Но конкуренты в ответ тоже стремятся усилиться. Ради сохранения баланса сил экспансию приходится продолжать, и однажды государство просыпается в статусе империи.

Не играть в эту игру невозможно. Тот, кто отказывается от экспансии, сам становится жертвой.

Экспансию надо вести в том числе военными методами. Вопреки рассказам модного писателя Харари, войны не устарели и не устареют, пока существуют люди в их нынешнем виде.

Воевать надо регулярно — и не только для роста, но и для поддержания статуса-кво. Политическая власть базируется на смеси страха и уважения, причем первое перетекает во второе. Со сменой поколений страх улетучивается, и его надо поддерживать периодическими сеансами устрашения. Когда страх уходит, наглеть начинают даже самые маленькие игроки.

В 1996 году Россия была в шаге от победы в Первой чеченской войне, но уступила политически. К 1999 году чеченские лидеры осмелели настолько, что самые амбициозные планировали дойти до Волгограда и Ростова-на-Дону. Нетрудно представить себе судьбу населения на этих территориях: истребление, рабство или изгнание. В лучшем случае — жизнь в шариатском государстве с чеченцами в качестве правящей касты.

Во-вторых, экономика.

Империя — это обширный внутренний рынок и доступ к рынкам зависимых стран.

Самые большие деньги делают на дефицитных и сложных товарах. Не каждой стране под силу разработать собственную ОС, пассажирский самолет, 5G-оборудование или вакцину от опасного вируса. Но еще труднее завоевать внешние рынки. Когда твои компании выходят на территории противника, включаются политические факторы. Гегемон всегда найдет повод помешать чужому мессенджеру, изгнать чужого производителя электроники или запретить вассалам использование чужой вакцины.

Помимо обширного рынка, империи могут концентрировать колоссальные ресурсы на прорывных научных и технологических проектах. США и СССР стали первыми в космосе, потому что: а) получили разработки и специалистов менее удачливой империи (Германии) и б) обладали самыми большими экономиками на тот момент.

В фильме Дудя про Кремниевую долину несколько раз проговаривается, что область залива Сан-Франциско стала главным технологическим центром мира якобы благодаря особому набору ценностей: терпимости к неудачам, открытости и т.п. Ценности имеют значение. Но для успеха Кремниевой долины куда важнее была победа США во Второй мировой войне. Америка стала империей, доллар — главной резервной валютой, а американские военные начали вливать в разработку новых вооружений огромные деньги.

Когда российские компании упрекают в нежелании и неспособности развиваться за рубежом, редко вспоминают, что внешняя экспансия дается легче при наличии политического контроля над внешними рынками и печатного станка, который обеспечит инвесторов любым количеством денег, а инфляция размажется на весь мир (в интервью Дудя об этом проговаривается инвестор Николай Давыдов).

У оседлых народов превращение в империю во все времена вело к расцвету наук и технологий. У арабов это случилось после создания халифата, у Великобритании — когда она была владычицей морей и мастерской мира (XVIII — начало XX века), у Германии — в эпоху Второго и Третьего Рейха (1871-1945), у СССР — после Второй мировой войны. Это были очень разные империи с разными ценностями.

Хорошо, империя определенно дает серьезные преимущества. Но это сложный и опасный путь.

Не проще ли поступиться чувством собственного достоинства и встроиться в чужую империю?

Такой вариант рассматривался российскими властями в 90-е и ранние 2000-е (проброс о вступлении России в НАТО). Но это не решит проблемы с безопасностью и экономикой, а только усугубит их.

Даже в усеченном после 1991 году состоянии Россия слишком большая. США (или Европа, если когда-нибудь снова отрастит яйца) могут принять нас в качестве младшего партнера только после разоружения и расчленения на части. Разделить регионы с преобладанием русского населения труднее, чем отсечь национальные окраины (Татарстан, Кавказ), но вполне достижимо. Амбициозные и решительные политики без тормозов могут слепить новую идентичность за короткое в историческом масштабе время.

Что означает распад для нас? Экономическую разруху. Войны между новообразованными государствами. Агрессию соседей, в первую очередь, Украины.

Защитит ли новый покровитель от междоусобных войн и нападения соседей? Не только не защитит, но и приложит все силы для дальнейшего ослабления. В период самых теплых отношений с США американские президенты говорили о дружбе, но американские военные и спецслужбы продолжали рассматривать Россию как противника. Замминистра обороны Перри мотался по всему бывшему Союзу с целью ликвидации военных объектов и вывоза образцов вооружений и специалистов, а спецслужбы помогали чеченским боевикам. У нас принято обижаться на такое «неблагодарное» поведение американцев, но с точки зрения собственных интересов они все делали правильно: противника надо добивать до конца. Нам еще повезло, что США в 90-х расслабились и действовали не так активно, как могли бы.

Что до экономики, то даже если мы встроимся в чужую империю без распада и масштабного разоружения, экономического выигрыша не будет. Победившая сторона постарается зацементировать свое первенство, а для этого самые конкурентные отрасли российской экономики надо будет уничтожить или взять под контроль. В качестве примера можно посмотреть, что ведут себя США со своими самыми верными союзниками: европейские компании регулярно штрафуют, а когда получается — захватывают.

Если Россия хочет быть богатой и технологически развитой, то нет другого пути, кроме сохранения самостоятельности и агрессивной экспансии.

Нарастающий конфликт с США и их союзниками происходит не из-за агрессивности России, а из-за недостаточной агрессивности России. На той стороне чувствуют нерешительность и воспринимают это как сигнал: никаких компромиссов, надо дожимать до безоговорочной капитуляции.